«Я сполоснул руки. И тут на меня побежали». Большой монолог экс-чиновника мэрии Белгорода Юрия Наумова в суде
В Свердловском районном суде продолжается рассмотрение дела о взятке экс-начальнику КИЗО Юрию Наумову. На очередном заседании допросили самого подсудимого.
Чиновник рассказал, как появилась задолженность у бизнесмена, который хотел выкупить землю на Губкина, 3, сколько в первый раз принёс посредник в «свёртке», почему он поменял показания во время следствия, как выполнял поручения Константина Полежаева и зачем его адвокат у всех свидетелей из комитета спрашивала про цветной принтер.
Допрос Юрия Наумова записала журналист «Белгород №1» Юлия Тимофеенко.
О том, как завязался спор с участком на Губкина, 3
«В 2013 году по итогам торгов участок на улице Губкина, 3 площадью 16 соток был предоставлен в аренду [физлицу] Артёму Образцову для строительства станции технического обслуживания. Протокол договора был подписан мной. Я как раз тогда был переведен на эту должность — начальника КИЗО.
Потом, в конце 2015 и начале 2016 года, ко мне пришёл Иван Ковалёв. В суде он пояснил наши отношения как приятельские, но я бы их назвал только рабочими. Я его знаю около десяти лет, он работал в МУП «Городская недвижимость». Приятелями мы никогда не были.
Когда меня назначили в КИЗО, я его часто там видел. Ковалёв приходил к бывшим коллегам, обсуждал оформление имущества и земель. Какие точно вопросы, я не знаю.
Тогда он пришёл и сказал, что его доверитель — Артём Образцов — продаёт недвижимость на участке, который является муниципальным. А ещё на этом участке сложилась задолженность. Размер её я сначала не знал. Потом поручил сотрудникам проверить информацию, выяснилось, что Образцов, кроме задатка во время проведения торгов, больше платежей не вносил. Задолженность составляла около четырёх миллионов рублей.
Вопрос Ковалёва был в следующем: новый собственник здания ООО «Агро Черноземье» хочет получить в собственность земельный участок, таким образом, чтобы задолженностью он обременён не был. Из просьбы я понял, что Образцов и его же «Агро Черноземье» — это всё равно, что из одного кармана переложить в другой. Чтобы выйти из задолженности они такую схему придумали: Образцов сам себе продаёт без задолженности.
Потом я поручил своим сотрудникам проверить, не было ли подобных случаев с другими собственниками. К счастью, не оказалось.
Такая просьба ко мне прозвучала от Ковалёва. На неё я отказал, конечно. С этим же вопросом он ко мне обращался несколько раз. Я ему сказал, что неприемлемо для меня, как служащего, такая ситуация: когда, простите, пенсионер платит за гараж арендную плату, а какие-то бизнесмены, имея объект, который приносит прибыль…
Тем не менее, заявление от «Агро Черноземья» поступило на рассмотрение, как я пояснял, администрация обязана была прекратить договор с прежним собственником и оформить с новым. В таких случаях заключались договоры дополнительного соглашения между администрацией, старым собственником и новым. Ограничивалось всё лишь тем, что со старым прекращаются отношения, с новым — возникают, платежи будут приходить новые и всё. Дальше — подписи.
В случае с Образцовым я поручил сотрудникам прописать ещё один пункт, в котором указано, что сторона, выходящая из договора аренды, признаёт свою имеющуюся задолженность и обязуется её оплатить. Был рассчитан график платежей, по нему Образцов обязан был вести все платежи.
Почему сразу не обратились в суд? Потому что практика показывает, если имеется решение суда, то это никоим образом не гарантирует поступление средств в бюджет. В тот момент руководитель администрации Белгорода — Константин Полежаев — ставил задачу, что первично получить уплату задолженности от должника, нежели иметь судебное решение. Такую меру я предусмотрел. Образцова на тот момент не видел, кто с его стороны подписывал, я не знаю.
Через несколько месяцев я поручил сотрудникам проверить, поступали ли платежи. Они сказали, что нет. Долг был взыскан в последующем через суд.
Первое вознаграждение и картриджи для принтера
В апреле 2018 года Ковалёв снова пришёл и сказал, что арендные платежи обременительны для собственника объекта. Он хочет выкупить земельный участок, но так, чтобы пока он собирал деньги, арендные платежи перестали начисляться. В какой-то момент Ковалёв предложил вообще удалить из базы такого арендатора. Скажу честно, технически это возможно. Но естественно, я на такой шаг не пошёл, а сказал, что нужно оплатить задолженность.
Если хочет выкупать — пожалуйста, мы рады. Дополнительные средства в бюджет, на которые в 2018 году никто не рассчитывал, 12 млн рублей.
Ковалёв взял паузу. Потом пришёл и спросил, нельзя ли выкупить землю сейчас, но с рассрочкой платежа. На тот момент я этот вопрос в принципе рассматривал. Я сказал, что нужно изучить законодательство. Запрета на это действие не имеется, можно сделать. После этого он долго не появлялся, говорил, что заявление от собственника поступит, но оно так и не поступало.
В июне 2018 года он пришёл утром ко мне в кабинет, принёс заявление. Мы обсудили ещё один вопрос. Как он ушёл, у меня на столе лежал файл, в нём было заявление и 50 тысяч рублей.
Мы уже говорили об оснащении КИЗО и спонсорстве. На тот момент комитету нужны были, как минимум, два новых компьютера и расширение сервера. Эти деньги я оставил как раз на эти нужды. Скоро ушёл в отпуск, так и оставив их в столе.
Когда вернулся, попросил у Ковалёва, чтобы он принёс остальные документы, выписки, но он этого не сделал. Сотрудники мне сказали, что долг «Прометеем» погашен не был. Подчинённые все документы заказали сами, потому что заявление пришло и нужно было уложиться в регламент, около двух месяцев. Они сами подготовили документы, распоряжение, но долг остался, около 500 тысяч рублей.
Позвонил Ковалёву. Он был уже в курсе, ему позвонили из отдела исходных данных и сказали, раз есть долг, заявление дальше не пойдёт.
Куда пошли те 50 тысяч? Во время совещания комитета Андрей Лисицкий сказал, что заканчивается краска для цветного лазерного принтера. Он сам не стоит дёшево, а заправка под 50 тысяч рублей. Я попросил его обратиться ко мне, когда краска закончится.
Такой день настал. На сайте производителя модели мы выбрали краску. На совещании руководитель управления Виктория Аборнева спросила о принтере. На что мы вместе с Андреем сказали, что проблема решена. Была рабочая суета. Я не успел рассказать, за счёт чего и как. К сожалению.
На этом принтере распечатывают схемы участков с космоснимком в формате А3. Все чётко, понятно. Эти распечатки прикладывают к пакету документов. Он для этих целей и покупался. Печатается для руководителей и даже выше.
Задержание, 30 октября 2018 года
Зашёл в приёмную. Своим ключом открыл. Никого не было. Закрыл приёмную изнутри. В половину девятого заглянула в кабинет мой заместитель Анна Русанова, поздоровалась и пошла к себе.
То ли позвонил Ковалёв, то ли кто-то постучал в дверь. Открыл дверь приёмной, прямо с порога Ковалёв заявил, что приехал по вопросу «Прометея» и попытался вручить мне свёрток: «Саныч, на, возьми». Свёрток он положил мне под пиджак. Помня, что летом мне он оставил 50 тысяч, я честно говорю, подумал, что там деньги. К свёртку я не прикасался. Отошёл. Зашёл в кабинет. Отодвинул ногой ящик. Приоткрыл руку. Кинул свёрток в ящик. Ногой попытался его закрыть. Он отпружинил, и я немного помог рукой.
Мы ещё немного поговорили. Вышли. Во дворе Ковалёв спросил насчет рассрочки. Когда только начался весь разговор, он просил пять лет. Потом сошлись на двух. До конца 2019 года. Он удивился, что осталось чуть больше года. Ну, два года мы обсуждали в начале 2018 года. Затем Ковалёв сказал, что забыл свой телефон в моём кабинете. Мы пошли туда. Приёмная уже была открыта, пришла секретарь. Он забрал телефон из моего кабинета и ушёл.
Я вышел в туалет, сполоснул руки. И от моего кабинета. Ширина коридора где-то 120 сантиментов. На меня толпой побежали с вопросительным тоном «это он?». Один бежал с камерой, другой с прожектором, он светил мне в глаза. Был там Геннадий Мельников, который представился сотрудником ФСБ и сказал, что проходит задержание в присутствии общественности.
Было два человека в масках, надели наручники, провели в кабинет. Мельников спросил, нет ли денег, оружия. Я сказал, что в нижнем ящике стола есть свёрток, в котором, я предполагаю, есть деньги. То ли в это время, то ли позже зашли понятые. Затем приехал следователь, развернул денежные средства на газету.
Деньги сами я не доставал и не пересчитывал. Прикоснулся к свёртку левой рукой, когда ящик закрывал. Мне побрызгали руки: на одной была полосочка, а на другой — крапинки».
Почему Наумов давал разные показания следователям
Во время заседания адвокат Елена Палымова зачитала три протокола допроса своего подзащитного — и все они были разными.
30 октября 2018 года Наумов рассказал сотруднику ФСБ Мельникову всё то, что прозвучало в суде. Ключевые моменты: в первом свёртке, который дал Ковалёв, было 50 тысяч рублей, вознаграждения за работу с «Прометеем» чиновник не просил. Но 15 ноября Наумов поменял свои показания — первая сумма увеличилась до 400 тысяч рублей и появились подробности, которые легли в основу обвинения.
«Во втором показании появилась информация о том, что Ковалёв говорил о денежном вознаграждении — 10 процентов от кадастровой стоимости, которая была около 12 млн рублей. Я сам цифр не называл, на предложение Ковалёва не возражал. Примерно в июне он пришёл ко мне в кабинет и сказал, что люди выделили только миллион рублей, и себе он хотел оставить 200 тысяч рублей. О чём меня спросил. Я не возразил. Возможно, Ковалёв сообщил, что передал 400 тысяч рублей. В последствии в переданном [30 октября] свёртке было 400 тысяч рублей», — зачитала показания Наумова защитник.
На вопрос адвоката, почему чиновник поменял показания, он ответил, что была гнетущая обстановка:
«Дикие страсти по поводу того, где я окажусь, сколько я проведу. Но все равно я оставался на своём. 30 октября я даю показания лейтенанту Мельникову. Потом пользуюсь 51 статьей Конституции РФ и не даю показаний. 31 октября была очная ставка с Ковалёвым, я снова пользуюсь 51 статьей.
Никакого насилия не применялось и открытых угроз не было. Но постоянно обсуждалось, сколько я буду сидеть, если не буду давать правдивые показания. Они, по их мнению, должны быть идентичными показаниям Ковалёва.
1 ноября ко мне приходят защитник и следователь. Ставился вопрос о ходатайстве следователя о мере пресечения. Безальтернативно — о содержании под стражей. Не сказать, что испугался за себя. Честно сказать, что я переживал по поводу семьи. И возник вопрос: что было бы, если.
Если я буду пользоваться 51 статьей, то безусловно я попадаю в следственный изолятор. Если будут даны другие показания, то следователь дальше обратится к руководству, согласует изменение ходатайства на содержание под домашний арест — и далее дословно «если вопрос не согласуют, я тогда отдам им уголовное дело, пусть его расследуют сами и поручают кому угодно, слава богу авторитет я такой имею».
Но я оказался, где оказался. Следователь с большим сожалением сказал, что не успел согласовать вопрос с одним руководителем. Потом ходили ко мне сотрудники органов дознания. Они были довольны моей новой линией поведения и говорили, что на новогодних праздниках я буду в кругу семьи».
18 марта 2019 года Юрия Наумова допрашивают в третий раз, в присутствии адвоката Елены Палымовой.
«Изначально я давал показания по факту получения денежных средств сотрудникам ФСБ. Однако при избрании меры пресечения перед этим мне сообщили, что если я подпишу показания, что мне переданы 400 тысяч рублей, то мне изберут меру пресечения, не связанную с лишением свободы, и на квалификацию это никак не повлияет с негативной стороны», — следует из фрагмента протокола допроса.
