«Хоть одна жалоба от родителей — и мы уволены». Руководители детских садов попросили защиты через «Белгород №1»
Вечер. В лобби отеля входит девушка в пальто, снимает шарф, глазами находит Владимира Корнева, присаживается напротив.
Следующие 10 минут главред «Белгород №1» и сотрудница одного из детских садов города договариваются об условиях беседы. Одним из них становится полная анонимность героини — как и почти любой другой работник бюджетной сферы города, она понимает, что огласка имени может означать большие проблемы на работе и в жизни. При этом собеседница предоставила доказательства о том, что она действительно работает в детском саду и, что важнее, обладает сведениями намного шире, чем пространство её работы.
Дальше вы прочитаете то, что рассказала сотрудница детского сада. По её словам, всё это — не проблемы конкретного дошкольного учреждения, а то, что наболело у большинство руководителей и педагогов детских садов Белгорода. И это может быть «вылечено» только благодаря воле правительства Белгородской области — при чем представляется, что некоторые из озвученных ситуаций могут быть решены буквально одним звонком.
«Белгород №1» призывает руководство департамента образования региона внимательнейшим образом изучить содержание того, о чём сообщает героиня текста.
Ей слово.
«Система сгнила. Люди старой закалки очень долго сидят на своих местах в управлении [образования]. При этом старая система не работает.
В советское время, когда был тотальный контроль и нельзя было сделать шаг влево-вправо, начальник [был] всегда прав. В нашем случае [прав] не начальник, а клиент — родители, которые приводят своих детей.
Например, привела мама ребёнка в садик, а потом жалуется: «Нам в обед ничего не давали». Управление образования срывается [в детский сад] с тотальной проверкой, но никто не проверяет достоверность информации. Возможно, ребёнку просто воспитатель не нравится, и он сказал маме: «Я голодный, меня в углу держат», а управление не хочет слушать сотрудников. Пришли с проверкой одного, а параллельно смотрят всё, и неважно, что семья проблемная.
Расстройство аутистического спектра у детей — это проблема, потому что в садах нет кадров, которые умеют работать с аутистами или имеют маломальский опыт. Когда мы говорим об этом представителям управления, нам отвечают: «Вы не умеете работать, идите и учитесь».
Мы — педагоги — должны пройти нормальные курсы повышения квалификации, в детских садах должны работать дефектологи. У нас только логопеды, в городе дефектологов нет.
Почему так? Такие дети, такие люди — это неугодная категория для власти. Наше общество не готово к ним. Изначально проект по поддержке детей с РАС был утопичен. Сначала надо социальную пропаганду проводить: мол, есть такие люди, к ним нужно быть готовым, это нормально. Но у нас детей загнали.
Около 30–40 лет их держали в специальных учреждениях, а затем вышли новые законы о том, что родители имеют право приводить таких детей в любой детский сад и школу. В нашем детском саду таких детей очень много, но нет кадров и условий. Есть заключение психолого-медико-педагогической комиссии, что ребёнку нужно специализированное сопровождение. Узко направленные специалисты во всех детсадах есть. Но если мы говорим о РАС, то специалистов для них — дефектологов и тьюторов — нет.
Ещё одна проблема. Семь-восемь лет назад вышло постановление об оптимизации документооборота. К чему это привело?
Если раньше мы должны были заполнять 5 официальных бумажек, то сейчас их 18. Становится больше и больше. Очень много проектной деятельности. То отчёты, то план. На общий план работы я должна написать свой план работы, а потом отчитаться за то, что я отчиталась.
Мы жаловались своему руководству на писанину. В управлении на наши жалобы отвечают: «Если вы переработали, можете освободить своё место». Но уходит почти 100 процентов времени на документооборот! Фактически, в детских садах не занимаются прямыми обязанностями, а просто пишут всё больше и больше.
Проверки от управления образования бывают полезными. Но я считаю, что если ты идёшь с проверкой, ты должен сказать: «Слушай, у тебя здесь проблемы, здесь плохо, тут обрати внимание и вот тут вот». У нас же на проверки выходят [так]: «А, рыба моя, ну всё». Потом или выговор, или штраф, или просто снятие с должности.
Берёзка (замначальника управления образования Белгорода, главная по детсадам) в кабинете может просто сказать заведующей: «Убирай её, она тебе не подходит». Во многих садах по 5–6 мест вакантны для педагогов. Да, работать с людьми всегда тяжело.
Нам недавно хорошо подняли зарплаты. Сейчас средняя зарплата у обычного педагога — 30 тысяч рублей, полгода назад была 18, а у руководителя, в зависимости от детского сада, — от 30 до 40 тысяч.
При этом на совещании в управлении говорят: «Не радуйтесь, что вам подняли зарплаты».
Зарплаты прочего персонала (сторож, вахтёр) оставляют желать лучшего — чистыми они получают в среднем 10 800 рублей, помощники воспитателя [получают] чуть больше — 15–18 тысяч. Они работают полный рабочий день, делают влажную уборку, моют посуду, одевают и раздевают детей. Работает, в основном, молодёжь, которой деваться некуда — им надо, чтобы ребенка взяли в детский сад, а если ты помогаешь воспитателю, то по закону ребёнка берут бесплатно.
Если бы я стала начальником образования, я бы защищала детские сады. Очень много несправедливых жалоб со стороны родителей.
Например, пришли как-то в один из садов родители с жалобой на отношение к ребёнку. И потом условно идут жаловаться в управление, что их воспитатели выживают из детского сада. Хотя педагоги мягко советовали родителям присмотреться к поведению дочки. Затем воспитатели получают выговор, а у ребёнка действительно выявляют особенности в поведении.
С октября в детских садах повысили оплату за содержание ребёнка. Я считаю это обоснованным, потому что в среднем один ребёнок обходится в шесть тысяч рублей. Но родители платят 1 800, плюс получают компенсацию и делают возврат денег.
«Хоть одна жалоба от родителей появится — заведующая будет снята в два дня». Мы исполнители, нам дали этот приказ. Говорят: «Стелитесь перед родителями».
Нас постоянно сгоняют на акции, субботники. Недавно был нормальный митинг от профсоюзов за повышение зарплат — и нам пригрозили: «Если хоть кто-то придёт туда, пеняйте на себя».
Зато 22 июня (в День памяти и скорби) нам как дебилам нужно в 4 утра стоять на диораме со свечками в руках, хотя в 7 часов уже на работу. Мы приходим, здороваемся друг с другом, все же друг друга знают. Приходишь на акцию и должен отчитаться — подойти к тому, кто записывает, помахать, иногда ты делаешь красивое селфи и кидаешь в Вайбер (в общий чат всех руководителей детских садов города и чиновников управления образования). Так же нас заставляют приходить на 1 Мая. Кстати, 9 Мая нас уже не трогают: люди очень активно ходят по своей воле и от нас отстали.
В нашей системе финансирование практически нулевое. Деньги выделяются на налоги и коммунальные услуги. Были жалобы от родителей, когда у них собирают деньги даже на благое дело, по тысяче рублей — окна поменять, например. Если мы начнём объяснять ситуацию родителям, это будет расценено как вымогательство.
Директор может сказать в управлении образования, что в детском саду нет денег, но это будет расценено как «руководитель не умеет работать с родителями, не может изыскивать возможность». В управлении после лета лежит 20 двадцать от детсадов о том, что протекает крыша, помогите. В Центр ресурсного обеспечения уходят тонны бумаги. Потом они как-то тихо всплывают, когда заведующую уже наказали. Проблемы решаются, но крайне медленно, когда родители уже на надрыве.
Ещё возмущает, почему вдруг мониторингом прививок должны заниматься детские сады. Мы постоянно сдаём отчёты о том, сколько человек привито, что [мы] сделали, чтобы этот процент был выше: проводим родительские собрания, приводим специалистов.
Я, например, лично не согласна с тем, что прививаться здорово. Но нам дана установка — пропагандировать прививки.
Постоянно макулатуру у родителей из дома тянем, потому что все должны поучаствовать в акции «Спаси лес», а вырученные деньги отправить в какую-нибудь школу, чтобы на её территории появились красивые клумбы.
Нас мучают подписками на газеты: «Белгородские известия», «Большая переменка», «Наш Белгород» и другие. Со всех сотрудников за год собирается в районе 14 тысяч рублей. Один сотрудник тратит на это порядка 400 рублей в год. Куда идут газеты? В лучшем случае на ту же макулатуру или на ремонт: застилаем полы, красим стены, окна натираем.
Я знаю только одну заведующую детским садом, которая ушла спокойно. Это в детсаду №53: ушла на пенсию, говорит, буду заниматься внуками, детьми.
В остальных не так. Существуют в системе подставы, когда снимают неугодных заведующих. Есть проблемы в детском саду — не хватает финансирования — и говорят: «Ну, ты поговори с родителями, если есть нормальные, хорошие, попроси, чтобы они помогли». Выходишь к родителям, говоришь: «Вот на это надо, помогите деньгами». Родитель соглашается, но вот как-то сомневается. Звонишь и говоришь: «Сказал, но вот вдруг что-то нехорошее». Ответ: «Не переживай, родители всё решат».
Родители приходят, приносят деньги — и тут же влетает ОБЭП. Это было в детском саду №74. Сотрудников до глубокой ночи продержали в отделе, потом дело замяли, а заведующая с позором ушла по собственному желанию.
Или проще. В №66 прошла департаментская проверка. По её результатам заведующая просто сказала: «Я в этом цирке больше не участвую».
И уволилась».
