«Я уйду — и «Салют» закончится». Откровенное интервью Александра Щеглова о белгородском футболе
Главный редактор «Белгород №1» Владимир Корнев пообщался с генеральным директором футбольного клуба «Салют» Александром Щегловым о том, что ждёт команду — и ждёт ли вообще.
Предприниматель рассказал, что о трудной ситуации думает губернатор, почему футболисты получают по 12 тысяч рублей в месяц и как заставить платить за команду обычных людей, которые сейчас не хотят смотреть на неё бесплатно.
— В Белгородской области нет суперпобедной истории футбола. Но всегда в истории «Салюта» были какие-то моменты, за которыми цеплялся взгляд болельщика. То команда действительно зрелищно играла и выходила в высшие лиги, то был тренер Ташуев, на которого было просто приятно смотреть, то легионеры приезжали, даже колумбийские. А сейчас какой-то период безысходности. Я хотел бы поговорить с вами о причинах этого и перспективах команды, если они вообще есть.
— Согласен с вами, что в части футбола Белгородской области особенно нечем похвастаться. Пусть меня простят все наши футболисты, но Белгорода нет на футбольной карте страны.
Есть Беленов, который достойно выступает, был Городов, Поляков, Рыжиков — не знаю, почему, но вратарей мы много дали стране, а вот полевых игроков… Не буду даже фамилии перечислять. Звёздная только одна — Кокорин, и то отчасти его можно назвать воспитанником белгородского футбола.
На основании этого можно сказать, что в Белгороде большого футбола не было никогда. У меня есть мнение, что все начинается с детского футбола. Но это типичная проблема для России.
Футбольные регионы в России появлялись благодаря каким-то личностям. Сильную академию в свое время открыл Коноплев, сегодня интересно работает академия в Чертаново. Я когда познакомился с ребятами, которые возглавляют Чертаново, увидел, что люди живут этим. Но убери оттуда двух лидеров — и не будет результатов. Закончится история в один момент. Хотя они молодцы, почти вышли в премьер-лигу со своими воспитанниками, но коронавирус им помешал.
Вы правы: сегодня зацепиться особо болельщику не за что. Важно то, что и я, и тренеры это понимаем. И даём трезвую оценку положению, которое сейчас есть. Как в профессиональном футболе, так и в футболе в целом в области.
Единственное, что у нас сейчас есть, за что можно было бы зацепиться — спортивная академия в городе Шебекино, но и та, к сожалению, уже не чисто футбольная. Там наметилась динамика чуть не в том направлении. Сократили немного футбольную часть и добавили туда боксёров.
— Из-за денег?
— Наверное, кто-то посчитал, что почему только футбол там [присутствует]… Хотя это могло стать той отправной точкой, благодаря которой мы могли бы получать результаты.
Деятельность футбольного клуба сегодня опирается на воспитанников академии. И я не могу сказать, что работа футбольной академии блестящая, «отлично» я бы не поставил, но три, четыре, пять футболистов мы себе набираем каждый год.
Мне кажется, футбол в глазах власти себя дискредитировал. Вы с этого начали: были моменты, когда у клуба был хороший бюджет, мы могли позволить себе легионеров, были игры, когда мы хорошо выступали и обыгрывали даже московское «Динамо» — конечно, всё это болельщиков привлекало. Но вместо поставленной задачи губернатором выйти в премьер-лигу и добраться до Лиги Европы УЕФА, мы оказались дивизионом ниже.
Я не хочу оценивать работу своих предыдущих коллег, это не моё дело, но я бы мечтал, чтобы мне поставили интересную амбициозную задачу, которую нужно было бы решить. Сегодня мы решаем другую задачу — выживания.
Чемпионат закончился, мы заняли четвёртое место. Само место неплохое, но особо радоваться нечему. Главная наша задача — развивать молодых ребят, чтобы они играли в высших дивизионах. чтобы не один Кокорин играл в премьер-лиге, а 10–15 наших ребят. Так можно прославить Белгород, сделать регион заметным для футбольных функционеров. Но денег нет, с финансированием очень тяжело. А когда нет спокойствия в финансовом вопросе, сложно выстраивать систему. Сложно объяснять ветеранам, которым приходится тянуть команду, почему их зарплата ниже, чем, наверное, должна была быть.
— Смотрите, вы сейчас произнесли слова, которые говорили в начале 2018 года, слово в слово про дискредитацию футбола в глазах губернатора. Получается, что за два года под вашим руководством не сделано ничего?
— Давайте я расскажу, что сделано.
— Давайте.
— Ну, наверное, самое главное… Это не заслуга, но что можно было бы занести себе в актив, это то, что клуб остался. В тот момент, когда меня назначили генеральным директором, решался вопрос о том, нужен ли вообще профессиональный футбольный клуб городу и области. Или можно было бы без него обойтись.
— То есть вам сказали быть таким капитаном тонущего корабля?
— Никто не говорил. Можно сказать, что я сам вызвался на тонущий корабль. Сложилась такая ситуация, что завод «Энергомаш» сказал, что их миссия закончилась, а никого из желающих встать на их место не оказалось. Я вызвался и сказал, что готов серьёзно сократить бюджет команды, но сделать так, чтобы она осталась. И на маленьком бюджете пытаться достойно выступать.
— То есть вы предложили свои управленческие компетенции? Просто многие подумали, что тогда вы предложили свой кошелёк.
— Нет, я дал добро, что если будет собрана команда спонсоров, то я буду одним из спонсоров и менеджером одновременно. Вот на что я давал согласие.
— Я знаю, что сложилась команда спонсоров изначально…
— Не сложилась. Изначально были предприняты усилия, но всё потом пошло по другому направлению. Сейчас мы существуем благодаря власти и их усилиям, худо-бедно они нам дают финансирование, но это минимальный минимум, абсолютный, я бы сказал. Мы себе не можем позволить даже транспортные средства, сократили количество персонала до минимума. У молодых игроков зарплата 12,5 тысяч. Тот минимум, который разрешён законодательством.
Я им объясняю: вы здесь не для того, чтобы деньги зарабатывать. И вы, и мы хотим, чтобы вы раскрылись и пошли играть туда, где есть деньги. Мы хотим помочь проявить себя, реализовать, чтобы они могли идти дальше. И есть результаты: несколько человек ушли на повышение, это приятно.
— Вы говорите про абсолютный минимум, который дают власти. Это сколько?
— В 2019 году это было 36 миллионов, если я не ошибаюсь.
— А по-хорошему сколько нужно?
— По-хорошему хотелось бы проводить какие-то сборы минимальные, то есть миллионов до 40…
— Нет, я про то, какой бы бюджет позволял бы ставить задачи на выход в дивизион выше.
— 50 миллионов.
— И что, область не может себе этого позволить?
— Выйти-то можно, но вот уже в ФНЛ бюджет совсем другой. Чтобы выходить, нужно понимать, каким будет бюджет следующего года. Курск не смог остаться в ФНЛ с бюджетом в 300 миллионов. Хотя «Чертаново», мы вот с ними беседовали, у них там порядка 230 миллионов, и они боролись за максимальные места.
— Есть в нашем футболе функционер Виктор Прохоров, который занимал руководящие должности в «Салюте» в начале нулевых. Он говорил, что в своё время он приходил к Головину, бывшему главному финансисту области и тогдашнему президенту клуба, и он уже тогда говорил, что на футбол денег нет. Я к тому, что ведь далеко не сейчас встал вопрос о том, как футбол выглядит в глазах губернатора.
— Виктор Александрович Прохоров руководил клубом в самые сладкие и жирные времена, при его президентстве у нас были самые большие бюджеты.
— И даже тогда он говорил, что на футбол нет денег.
— Нет, опять же, он мог прийти на минимальном бюджете, пройти через многое, но я не знаю, как он работал, не хочу об этом разговаривать, обсуждать его президентскую деятельность.
— Я не прошу разговаривать о нём. Я говорю, что «на футбол денег нет» — эта фраза звучала уже тогда. И условный Шипулин и Головин параллельно заходили в главный кабинет. И одному давалось, а второму нет.
— Наверняка так и было. Насколько я знаю, Евгений Степанович Савченко ещё в 90-е годы выбрал визитной спортивной карточкой области волейбол. И это решение себя оправдало. Белгород на какое-то время прочно обосновался волейбольной столицей России. И до сих пор у нас такой бренд. А футбол — более дорогой вид спорта. Чтобы стать футбольной столицей России…
— Так в этом и основной вопрос. Постоянно говорится о каких-то мифических премьер-лигах, о ещё более мифической Лиге Европы [как задаче для команды]. Но речь идёт, как вы говорите, о существовании. Тогда зачем такие красивые слова?
— Один раз, насколько я знаю, Евгений Степанович публично поставил задачу выхода в Премьер-лигу. И вместо того, чтобы начать поступательно двигаться туда, мы двинулись в другую сторону.
— Кто виноват?
— Не ко мне вопрос.
— Мы остановились на том, что вы можете занести себе в актив, пока управляете командой.
— Первое — спасли футбольный клуб. У нас оставалось три недели до старта чемпионата, а у нас нет [на тот момент] ни одного футболиста, ни одного тренера, ни одного мяча. Спортивная часть была равна нулю.
Но надо отдать должное, что в клубе были люди, которые давно работали и знали, как устроен футбольный мир. Конечно в первое время я опирался на них в хозяйственной части. И привёл с собой команду тренеров, которые два года работают по спортивной части. Я обещал всем, что мы делать ставку на атакующий футбол, для меня лучше 4:4, чем 1:0. С тех пор ничего не изменилось.
Но, к сожалению, зачастую такой футбол не вижу ни я, ни болельщики, потому что на самом деле это сложная задача. Побежать вперёд и получить четыре — несложно, а вот забить четыре — это то, над чем нужно работать. И мы работаем, жаль, пока не очень успешно.
Хотелось бы конечно получать в команду футболистов, которые лучше оснащены технически. А так зачастую приходится работать над тем, что молодой человек уже должен был получить в спортивной школе. Большие пробелы в технической оснащенности, иногда физическая готовность отсутствует. Спасибо хочу сказать ветеранам — на них держится клуб. Некоторые уже закончили с футболом, некоторые ещё хотят поиграть.
— Что сейчас вообще будет? Вы остаётесь на посту руководителя?
— Я остаюсь.
— Это ваше желание? Или попросили остаться?
— Меня никто не просит уйти, а мне интересно остаться. Интересно, чтобы команда этих футболистов и тренеров реализовала тот проект, который был задуман.
— Но без денег это невозможно.
— Без денег, конечно, ничего невозможно. Но если бы мне сказали «Вот тебе 50 миллионов рублей» и ничего не требовали, мне было бы не интересно. Выйти просто деньгами в ФНЛ — не сложно. Тебе дают 50–60 миллионов, говорят работать, эта задача решаемая. Здесь не надо проявлять никакого креатива: ты берёшь опытных ребят лет по 28–30, которые в футбольном расцвете сил, и решаешь эту задачу.
А вот сделать это так, как «Чертаново»: отобрать ребят 17-летних, два года поиграть и с ними выйти, на минимальном бюджете, и продолжать этим костяком играть — это интересно.
— Так вы же сами говорите: ребята поиграют год, и им нужно уходить в другой клуб за деньгами.
— Ну так если будем выше подниматься… В одном из разговоров мне Евгений Степанович сказал, что в принципе «если вы выйдете наверх, своими молодыми ребятами, то я не возражаю».
— То тогда что? Будет больше поддержки?
— Он допустил эту возможность, скажем так. Конечно, сегодня я понимаю, что финансирование для ФНЛ в ближайшее время нам вряд ли дадут.
— Просто если вопрос был бы только в том, что если выйти дальше, то будет поддержка, эти 15 миллионов в Белгородской области нашлись бы за один день.
— Думаю, что да.
— Кроме того, что у вас скромные условия, иногда возникают неприятные истории с уходом игроков. Недавно был материал на «БелПрессе» про то, как два игрока, Ямлиханов и Шахназаров, очень нелестно высказались о том, как с ними прощались.
В частности, Шахназаров рассказал про то, что он получил травму, и клуб четыре месяца просто ничего не делал, не помогал никак, а вы отпустили его без прощания, просто отдав трудовую книжку. А Ямлиханов заявил, что, по его мнению, клуб никому не нужен в Белгородской области. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Если внимательно читать слова ребят, там нет сплошного негатива. Эти случаи я бы разделил, у каждого футболиста своя история.
Артур Шахназаров в 2018 году закрыл нам одну из позиций, играл очень стабильно, и как к игроку у меня нет никаких вопросов. Мы его брали на небольшие деньги, и потом, когда я увидел, что он показывает хороший футбол, я сам инициировал увеличение его заработной платы.
Потом он получает зимой эту травму. Ему 34 года. А у клуба нет никакого понимания о деньгах.
— Что вы имеете ввиду?
— Нет денег, вообще нет денег. По-хорошему и ему надо понять: ну за что тебе цепляться? Он сказал, что никуда не поедет, возраст уже. А здесь нет денег. Но он продолжал настаивать на операции, я ему занял деньги, свои личные. Он делает эту операцию. Затем заканчивается сезон, приходит спортивный директор Старков, и говорит: «Давайте продлим с Шахназаровым контракт». Я отвечаю: «Он не будет играть, у нас нет денег, чтобы платить зарплату тем, кто играть не может».
Старков предложил уменьшить самому себе зарплату в пользу Шахназарова, чтобы тот был в команде, восстановился и продолжил играть. На таких условиях мы его подписали ещё на год. Он не сыграл ни минуты больше, но получал в клубе зарплату полтора года, не играя. И после этого он говорит, что с ним плохо попрощались.
— А клуб не мог с ним расстаться раньше? Зачем полтора года платить зарплату?
— Я же вам и рассказал, как это было. Потому что он получил травму у нас, потому что у Старкова были какие-то отношения с ним, он его приглашал, и, по большому счёту, свои деньги ему отдавал. И в конце концов Шахназаров говорит, что плохо с ним обошлись. В чём? В том, что я лично сцену не организовал, не позвал журналистов, руку ему не пожал? Мы опубликовали посты во всех соцсетях, сказали спасибо Артуру за его карьеру.
Мы ему раньше говорили, зачем эти усилия? В таком возрасте, тяжелейшая травма. Зачем? Он говорил, что хочет играть. В итоге и не играл, и всё вот так получилось.
— Исходя из этого: если другой игрок получит травму, клуб сейчас не в состоянии оплатить ему лечение?
— Как не в состоянии? Конечно, оплачиваем. Думаете, у нас никто не травмируется? Травмируются, и лечим мы, насколько это возможно. Но операции, это… Как вам сказать… Есть законы футбольные, которые написаны клубами с миллиардными бюджетами, сотнями миллионов рублей. А мы балансируем между любительским футболом и профессиональным.
Как в разных семьях: кто-то покупает дизайнерские вещи, а кто-то думает джинсы новые купить, потому что старые порвались, или с семьёй к бабушке в деревню съездить на эти деньги. То же самое и у нас. Это же не 20-летний парень.
Вот у нас есть Гордеев Кирилл, молодой перспективный парень. Замучали травмы. О ком мы должны думать? Человек живёт футболом, молодой игрок, 20 лет, а причину найти не можем. И Артур, который уже прожил футбольную жизнь, но хотел играть. У нас же были предложения, чтобы оставить его работать в клубе, в спортивном департаменте.
— Он в тренеры ушёл, как я понимаю, сейчас.
— Он ушёл, хотя у нас были предложения, он сам от них отказался.
— Вот вы предлагали ему работу, а Виктор Прохоров, которого я уже упомянул, рассказал про то, что как-то подходил к вам и предложил абсолютно безвозмездно помощь, но вы отказались.
— Без комментариев.
— Конкретно про него?
— Ну какую помощь он может оказать?
— Я не знаю.
— Он был менеджером, когда у клуба были большие деньги. Я не знаю, какую помощь [он может оказать]. Чем вы мне поможете? Где найти деньги? Я с удовольствием его выслушаю.
— По Ямлиханову…
— Ямлиханов хороший парень, труженик, ему 27 лет, он сам из другого города. Мы ему благодарны за то, что он сделал для клуба. Но контракт закончился, и мы решили освободить эту позицию под местных молодых ребят.
— Местные молодые ребята — это же как раз была концепция «Энергомаша».
— Нет, у них была концепция «только местные». Как раз у них была возможность собрать всех белгородцев, где-либо играющих. У них всё-таки с деньгами была получше история. От нас многие белгородцы разъехались, потому что за эти деньги не готовы выступать.
— Вы сказали, что компетенции Прохорова устарели, давайте поговорим про ваши тогда.
Вы говорили, что программа клуба — брать молодых ребят, развивать их и продавать в клубы выше. Правильно ли я понимаю, что программа не особо успешно сейчас выполняется?
— На поток мы это не поставили. Единичные случаи есть: Агеев уже во второй клуб ФНЛ поехал в аренду, сейчас в «Текстильщике», Переверзев уехал от нас в «Армавир», Чунихин будет выступать в «Велесе», Черкес в Премьер-лиге дебютировал в этом сезоне!
— По поводу Старкова клуб публично не озвучивал ничего. Вас не смущает, что командой руководит человек, у которого два уголовных дела, по одному из которых он признан виновным?
— Ситуация закончилась, слава богу. Не вижу никаких проблем, что футбольной, спортивной частью клуба руководит человек, у которого есть отрицательный опыт в бизнесе. Я считаю, что то, что произошло с его бизнес-проектом, в результате которого была эта вся история — просто типичный хозяйственный спор двух субъектов. Который, по моему мнению, вообще должен решаться не в уголовном поле, а хозяйственном. То есть арбитражный суд должен был определить, кто кого обманул, кто кому сколько должен и так далее.
Вопрос закрыт, они разошлись, потерпевшая сторона удовлетворена решением. Да, у Старкова оказался неудачный опыт в бизнесе, но на спортивную часть это вообще никак не влияет. Хотя сама по себе история, конечно, неприятная.
— То есть тень это никак не отбрасывает на клуб? Что главный человек, тренер главной футбольной команды Белгородской области…
— Спортивный директор.
— Де-факто он тренер и руководит командой. С уголовными делами и признаёт свою вину.
— Уже есть решение суда. Человек оказался виновен, что они неправильно поделили своё участие в бизнесе. Суд решил, что вот так правильно. Старков рассчитался с потерпевшей стороной. Они не могли договориться: один говорит «я прав», другой, что он прав. Там была каша, одно дело, второе. Вы же понимаете, что такими уголовными делами люди зачастую решают свои вопросы.
— Репутационно не теряет от этого клуб?
— История неприятная, и лучше бы её не было, конечно.
— Вы не так давно делились идеей, (видимо, когда с финансированием стало совсем всё плохо), чтобы команда содержалась не за деньги бизнеса, не за деньги власти, а за деньги людей.
— Классная идея.
— И что, есть первые энтузиасты?
— Мы пока не приступили к её реализации, но я бы очень хотел.
— А за что платить, если у нас такой клуб, как сейчас?
— Считайте: у нас 15 домашних матчей, по 200 рублей за матч, всего 3 000 рублей в год. Если 10 тысяч болельщиков заплатят эти 3 000 рублей, мы получим 30 миллионов рублей. И мы не будет зависеть ни от кого. И если у нас удастся у власти получить дотацию, мы будем футбольным клубом, который не зависит ни от кого, ни от того, кто находится в губернаторском кресле, кто мэр или кто отвечает за спорт в регионе.
Далее выборы президента клуба: берёт Щеглов — и выходит со своей программой. «Я занимаюсь 25 лет предпринимательством, родился в Белгороде, хочу попробовать реализовать себя как спортивный менеджер. Вот у меня есть Старков, спортивный директор, у него главный тренер — В. П. Кулаев. Основное направление: брать детей из академии, развивать, дорабатывать, продавать их и играть в такой-то футбол».
Выходит Корнев: «А у меня другая программа. Я приглашаю [Курбана] Бердыева, он как раз без работы, вот от него письмо, что он готов приехать, вот письмо от губернатора, и я вывожу клуб в Премьер-лигу».
И 10 тысяч белгородцев голосуют. Кто-то верит одному, кто-то другому, выбирают президента и судьбу клуба. Смотрят потом: не приехал к Корневу Бердыев, инициировали новые выборы, поменяли на Иванова, пошли с ним дальше. Болельщики сами решают судьбу клуба.
200 рублей за матч — это много? Если ты знаешь всех игроков, у тебя своё именное место закреплено на стадионе… Я когда первый раз на «Камп Ноу» попал, огромный стадион, места высоко под крышей, смотрим, матч начался, людей нет: мы тихонечко перешли [на другое место], сели, а меня стучит спине дедушка, говорит: «Он придёт, уходи». Понимаете? Они годами на свои места ходят.
— Это классная идея, мне тоже нравится. Но мы начали с чего? Болельщику не за что зацепиться. Более того, когда клуб официально говорит, что нет задачи выйти вверх, а есть задача играть, то у болельщиков возникает резонный вопрос: подождите, если мы играем не на 20 побед, а на 10, чтобы ни в коем случае не выйти вверх, ведь там 300 миллионов нужно на бюджет, а у нас их нет, то как реализовывать идею?
— Правильный вопрос.
Выступает президент, говорит:«У нас подобрался хороший коллектив. Если мы увеличим годовой взнос с трёх тысяч рублей до тридцати, то мы получим не 30 миллионов рублей бюджета, а 300. И я вывожу команду вверх». Сами болельщики решают свою судьбу.
Что такое 10 тысяч человек? Это же спорт №1. Область — полтора миллиона жителей. Что мы, 10 тысяч любителей футбола не найдём?
— Найдём, наверное.
— Найдём. И мы не покупаем африканцев, от академии пляшем. Конечно, если мы как Шипулин в своё время Тетюхина 16-летнего привёз, и он стал символом города, то и нам можно из других академий привлекать, даже невзирая на цвет кожи. Вот народная команда по-настоящему.
И я вам скажу, что как только власть в стране перестанет давать бездумно деньги на футбол, когда закончатся безумные бюджеты в «Зените», в условном «Енисее», столько историй в футбольном мире, где просто спускаются деньги, или пилятся… Как только будет везде единая ситуация, вот тогда начнётся менеджмент, тогда начнётся футбол. А сейчас всем выгодно ехать туда, где есть дурные деньги. Где их можно заработать, вообще не выкладываясь.
— Пока там так, тут молодёжь и не останется больше, чем на год, за 15 тысяч. Это же не меняется одним «Салютом». Это меняется системно.
— «Чертаново» уже этот путь проделали.
— Но у них же академия мощнейшая, вы же сами говорите. А у нас академия, в которой половина боксом занимается.
— Что значит мощнейшая? «Чертаново» — это, в первую очередь, руководители. Два человека, которые всё сделали. Да, понятно, это Москва, условия чуть другие, классный чемпионат Москвы, в котором академии между собой играют. Но туда взяли академию Ростова, Казани, кстати. Можно было бы попроситься тоже, опять же, если бы финансирование было. Чтобы молодёжь играла в открытом чемпионате Москвы.
— Хорошо, тогда мы подошли, наверное, к самому неприятному вопросу — про отношение к футболистам. Во-первых, я правильно понимаю, что для экономии футболисты на выездные матчи как правильно приезжают ночью?
— Нет, абсолютно. Для какой экономии? Мы всегда едем заранее. Стандартный выезд: мы выезжаем рано утром, за день до игры, день в дороге, приезжаем вечером, ночуем, просыпаемся, не спеша завтракаем, делаем зарядку, свободное время, вечером следующего дня они играют. Наверное, было бы правильнее ехать поездом, ребята были бы чуть лучше готовы, а самое оптимальное — летать самолётом. Но на это у нас денег нет, мы даже поездом ни разу не ездили.
— Кажется, самое крупное поражение, которое мы потерпели при вашей работе, это было 7:0 от «Химки-М». Давайте я расскажу, что было по моей информации, а вы скажете, так это или нет.
Во-первых, команда приехала ночью. Во-вторых, матч был в 13 часов дня, потому что вечером в этот день играл «Спартак» московский с «Зенитом» в Москве, и вы с Вадимом Старковым очень хотели попасть на матч, потому что вы оба очень любите «Спартак».
И поэтому изначально люди из «Салюта» договорились с людьми из «Химки-М», чтобы сыграть в обед. Команда оказалась совершенно не в состоянии играть, и мы проиграли молодым парням из «Химки-М» со счётом 7:0. Команда уехала домой, а вы с Вадимом пошли на «Спартак», который, к сожалению, проиграл 0:1. Что из этого правда, а что нет?
— Правда — 7:0. Правда то, что «Спартак» проиграл.
Но как вы себе представляете, что я могу повлиять на время начала гостевой игры? Есть наша доля вины, мы много разбирали эту ситуацию, потому что она вопиющая. Наложилась масса факторов, которые в итоге вылились вот в такое поражение.
Что я бы себе в вину поставил? «Химки» попросили нас перенести матч с субботы на воскресенье. Мы дали добро, не увидели подвоха. На самом деле, что было: если бы мы играли в субботу, состав «Химок» был бы ослаблен тем, что лучшие футболисты были бы привлечены на замену основной команды. В итоге мы дали возможность «Химкам» сыграть более сильным составом.
Опять же, этот сильный состав можно обыгрывать, это всё равно не Месси, это те же ребята, которые чуть лучше, чуть хуже, и на 7:0 это не катит. Конечно ошибка: можно было бы упереться, сказать «ни в коем случае», не просто так они просили, это да.
По поводу того, что поздно приехали, что-то было с автобусом, не помню, или с питанием, чисто техническая заминка. Автобус вообще сложно найти летом: они все туристов возят в Крым, на Кавказ.
— А вы у разных берёте?
— Конечно. У нас нет своего автобуса. Есть автобусы, которые больше нам нравятся, в них спать удобнее, но их может не быть. Поэтому берём, какие есть. Не помню, то ли он медленно ехал, старый какой-то был… Что-то было такое, приехали поздновато. Но, Владимир: любой человек, который к спорту ближе, знает, что это ну 5%, 10% [успеха]. Если посмотреть на тот период, то мы тогда «плыли» месяц-полтора. Загружались регулярно, это был самый тяжёлый период у команды.
Мы хорошо, очень хорошо начали в прошлом сезоне, в Кубке далеко продвинулись, и потом, начиная с домашнего поражения «Факелу»… Обидное поражение, «Факел» был не так хорош. Мы повели в счёте, могли его пройти и привести в Белгород команду Премьер-лиги. Но у самих не получилось, дальше попали в яму. Это была и эмоциональная яма, и функциональная. Это не один матч был, мы с тренерами долго разбирались, в чём причина. Это наш опыт, у нас молодой тренерский штаб, были сложности.
— То есть это «Химки» изначально инициировали перенос игры?
— Да, от них пришла просьба перенести на день.
— А время матча 13:00?
— Они нам поставили дневное время матча, но они тоже никогда не играли в 13:00.
— То есть вы не только согласились на перенос на день, но ещё и согласились на обеденное время. А обеденное время — это вообще…
— Команды же обе играют, все в одинаковых условиях.
— Нет, и всё-таки. Роль «Спартака» в этом была или нет?
— Я не знаю, почему «Химки» предложили это время.
— Возможно они тоже хотели посмотреть «Спартак»?
— Может быть. В принципе я вывод какой сделал: не надо было соглашаться. Но опять же, сегодня ты ответил отказом, завтра тебе отказали в чем-то, когда у тебя будут причины. Мой вообще принцип — за спорт. Можно играть со слабыми «Химками», но у нас нет задачи… Опять же, мы сезон вытянули на четвёртом месте, а «Химки» где-то на десятых строчках остались (11-ое место). Сезон показал, кто чего стоит. Да, это наши ошибки управленческие. Наш опыт. Опять же, ребята окунулись в 7:0, тоже полезно.
— Я понимаю, 7:0 у всех бывает. Вопрос об отношении изначально. То есть если действительно команда поехала, чтобы её руководители могли посмотреть «Спартак» — «Зенит», то согласитесь, что это некрасиво.
— Да о чём вы, Владимир? О чём вы говорите?
— Окей. На каких условиях вы работаете в клубе? Вы получаете процент или зарплату?
— У меня стабильная зарплата.
— Сколько, если не секрет?
— 100 тысяч рублей.
— А в команде есть какие-то задержки по зарплате сейчас?
— Нет.
— Но были моменты, когда игроки несколько месяцев не получали зарплату?
— Да. И никто не получал.
— Власти деньги не давали? От чего это зависело?
— Я не мог найти источник финансирования.
В первый год власть помогала найти спонсоров. Искали деньги из внебюджетных источников. Но стабильности не было никогда. Так, чтобы я мог смело сказать приезжим приходите к нам играть, гарантировать им что-то, не было. Я не могу им обещать, что год буду платить зарплату без каких-то проблем. Каждый день эти два года у меня в голове стоит проблема: где найти финансирование?
— А зачем вам всё это вообще?
— Хороший вопрос. Сейчас если я пойду и скажу «заберите», это будет слабостью. Если уж взялся — тяни. Пока мне не скажут окончательно «всё, денег нет, до свидания», я буду работать.
— Но вы же не тянете.
— Я не тяну как кто?
— Ну вот мы говорили про актив ваш за два года. Главным активом вы назвали то, что вы сохранили клуб.
— Я уйду — и он закончится. Вы к этому подводите? Я думаю, что он закончится, если сегодня я уйду. Я не говорю, что я единственный, просто кто сюда пойдёт? Если будут кого-то искать, то ради чего? Ради этой зарплаты в 100 тысяч? Я, кстати, уже дал задание, чтобы мне снизили её в два раза, она мне не нужна. Я не за этим сюда пришёл.
— А вы спонсировали изначально клуб?
— Я и спонсировал, и спонсирую. А как он сейчас живёт?
— Что с детским футболом у нас?
— Да, луч света в тёмном царстве должен быть, а то у нас один негатив. Сегодня реализуется федеральная программа по строительству крытых футбольных манежей, 25 по стране, и наш регион попал в эту программу. В Юго-Западном микрорайоне начато строительство полноразмерного футбольного крытого манежа. Это даст возможность детям и нашим футболистам заниматься круглый год.
Мы не ездим на сборы, у нас нет средств. «Энергомаш» каждый год ездил в Кисловодск, «Салют» в хорошие времена ездил в Турцию, а мы никуда не ездим. Мы тренируемся зимой в песчаном ангаре, в зале Технолога, бегаем по снегу, в Сосновке. В этом году повезло, зима была хорошая, правда чемпионат не стартовал, к сожалению.
А это будет манеж, где круглый год можно будет заниматься футболом. Ведь самое важное — это количество касаний футболистом мяча. Почему наши дети проигрывают европейским? Там количество касаний несопоставимо больше. В детском возрасте на всех тренировках у мальчика должен быть свой мяч, как можно больше он должен с ним проводить времени, до уровня рефлекса доводить все технические действия. А мы в этом аспекте сильны уступаем. И, соответственно, посмотрите на технику наших футболистов и европейских. Небо и земля.
Есть примеры: здесь мальчик в 13 лет не попадает в основной состав, у родителей есть возможность отправить его в Барселону. Не в основную академию, там 27 лиг в Каталонии! Там каждый ребёнок футболом занимается. Год там поиграл, приезжает потом — и уже на голову выше тех ребят, из-за которых в состав не попадал. И говорит: у нас пять дней тренировок, шестой — игровой. Два часа мы с мячом, каждый день. Настолько много всего, совсем другой футболист получается. Поэтому крытый манеж очень сильно поможет. И даже той же академии, у них автобус есть, чтобы добраться. Возможности создаются, спасибо госпрограммам, это очень здорово.
— Давайте зафиналим: когда у вас был последний разговор с Евгением Савченко про футбол?
— Это было в конце сезона. С Евгением Степановичем лично общались. Я отчитался, что мы заняли четвёртое место. Потом была пауза, а потом коронавирус, какой уж футбол?
— И что он сказал?
— «Хорошо». Надо отдать должное, что меня удивило с самого начала, с первого разговора о футболе, он, как и всегда, как и во всём, очень хорошо понимает тему. Когда я ему сказал, что клуб надо выводить на самоокупаемость, он меня сразу спросил, по какому варианту я пойду. Я перечислил все варианты, в том числе подготовку футболистов на продажу. Он прекрасно понимает, как работает любая индустрия, чем он всегда и отличался, почему такая эффективность. Он одобрил этот путь развития. Сказал, что команда должна быть, пусть будет, идите работайте.
— А был такой вариант, что команды могло не быть? Я не про тот момент, когда вы взяли её, а вообще, у него в голове есть такой вариант?
— Я не знаю, что есть в голове у Евгения Степановича (смеется), я бы мечтал знать об этом. По мне, это уникальный менеджер. Пока ещё многие этого не понимают, но время, я уверен, рассудит. Но я думаю, что губернатор не допустил бы исчезновения главной команды.
Я думаю, что экономически сильная и устойчивая область должна иметь клуб как минимум в ФНЛ. Может быть надо проявить немного терпения, и всё будет?