«Шесть бутылок для оппозиционера». «Белгород №1» поговорил с адвокатом арестованного Максима Климова
В минувшую субботу в Белгороде прошла самая массовая протестная акция в новейшей истории. Более 1 300 горожан вышли в поддержку Алексея Навального, которого сразу после возвращения с лечения отправили в тюрьму. Такие же акции прошли по всей стране.
В отличие от большинства других городов, в Белгороде всё прошло не только максимально мирно, но и без единого задержания во время акции. Однако уже после её окончания за видными (теми, кто выступал или был с плакатами) участниками организовали слежку — и стали их задерживать, а затем судить за участие в несанкционированной акции.
Самым первым задержали главу местного штаба Навального Максима Климова. Его приговорили к девяти суткам ареста за незаконную организацию публичного мероприятия, а затем силовики задержали и его девушку Татьяну Сизову, которая даже не участвовала в акции. Её отправили в камеру на трое суток за несколько сообщений в чате в телеграме, где она якобы призвала участвовать в акции.
Журналист «Белгород №1» Игорь Ермоленко коротко пообщался с защитником Климова и Сизовой Русланом Лапшиным о том, как проходили суды, почему на них в этот раз обошлись почти без доказательств, и как уже за решёткой государство подшучивает над арестованными оппозиционерами.
— Руслан, давайте начнём с того, что вы расскажете, как вышло, что в своё время вы были и на стороне Технолога в иске против блогера Сергея Лежнева, и в казачестве, а теперь вот стали защитником руководителя штаба Навального.
— Скажем так, казачество вообще является не политической организацией, и хотя кто-то может его политизировать, для меня оно является культурно-традиционным чем-то, родословным, но не политическим. Что касается участия в судах, то, если помните, я был не единственным адвокатом, и вообще это связано непосредственно с моей адвокатской деятельностью, как и сейчас в том числе. Изначально я оказался представителем Максима Климова в судах по искам УФСИН, а сейчас это просто продолжилось.
— Когда митинг закончился, часть участников пошла провожать Максима к вашей машине на театралке, я тоже там был и вёл прямой эфир. И обратил внимание, что как только вы отъехали, через полминуты за вами выехала машина ППС. Как быстро вас задержали?
— ДПС, да, я тоже её сразу увидел. Задержали нас на улице Волчанской, по расстоянию думаю понятно. Всё это время автомобиль двигался за нами, я прекрасно понимал, что они собираются сделать. Думаю, они ждали, когда мы отъедем от центра.
— Я правильно полагаю, что они не стали задерживать Климова там, а задержали уже после, чтобы не нагнетать обстановку и не провоцировать никого на конфликты?
— Безусловно.
— Как думаете, это правильно?
— Знаете, давать этому оценку я не могу. Я вообще считаю, что задерживать не стоило никого. Тем более учитывая, что мероприятие закончилось, прошло в мирном формате, не было ни погромов, ни нарушений общественного порядка. Шуметь днём можно, люди прошли мирно, в принципе не надо задерживать.
Ну и этот вопрос правильнее задать представителям власти: это они приняли такое решение. Почему? Наверное, чтобы не провоцировать присутствующих и не подбивать на нарушение общественного порядка. Поэтому задержания уже и проводились после.
— Вы писали в канале, что защита не согласна с обвинением, что Климов нарушил закон об организации митинга. Но ведь со стороны любому обывателю очевидно: есть закон, он предполагает подачу уведомления за какой-то определённый срок, органы власти должны дать или не дать согласие, власти не согласовывают, потому что срок нарушен. Тем не менее, Климов призывает всех выйти, выходит сам, митинг состоялся. И как бы со стороны закона и власти разве он не совершил правонарушение? Почему вы не признали обвинение?
— На любую вещь всегда можно посмотреть с разных сторон. Закон — это не только про то, что если нарушено законодательство о митингах, то нужно привлекать. Есть ещё процессуальный закон: как нужно привлекать к ответственности, что необходимо делать для этого привлечения.
А если суд будет рассуждать, как обыватель, то зачем нам тогда нужна юриспруденция? Мы тогда скатимся далеко назад, во времена, когда человека можно долго пытать, он признаётся под пытками и значит виновен. Здесь, если подойти обывательски, то можно сказать, что раз Максим Климов говорил о митинге, то значит он организатор? А почему он организатор? Его участие в митинге — это один вопрос, а то, что он организатор — чем это доказано? Важно соблюдать именно процессуальные нормы.
— А что было не соблюдено?
— Если вы читали постановление, то должны были видеть, чем было доказано, что Максим Климов является организатором акции. Например, суд признал, что администратором страницы «Команда Навального в Белгороде» (оттуда велась агитация приходить на митинг, прим. Б1) является Максим Климов. Но эта страница не принадлежит Климову, он не является её собственником, создателем. Каким образом они это приписали Климову?
— Правильно ли я понимаю, что они должны были сделать запрос к «ВКонтакте», проверить, с какой страницы велась агитация, кому эта страница принадлежит, с какого IP-адреса на неё заходили и так далее, чтобы доказать, что это был именно Климов?
— Ну конечно, всё вы правильно абсолютно понимаете, всё нужно доказывать. Срок давности привлечения к административной ответственности составляет один год, за это время полиции можно было бы подготовиться, не торопиться. Всегда ведь можно успеть привлечь человека. А тут им надо было в этот же день, поэтому и получился формализм. А формализм недопустим в таких случаях, я считаю.
Может мы и по уголовным делам будем судить людей таким способом, на основании лишь того, что сотрудники полиции так сказали? По сути всё обвинение и строилось на том, что раз сотрудники сказали, что это всё Максим Климов, значит это Максим Климов. Доказательств не было представлено никаких. Просто «нет основания не доверять сотрудникам полиции», а ведь они заинтересованные лица, и суду нужно исходить из этого в первую очередь, а также из того, доказан факт или нет.
— Максима отправили на девять суток, его девушку Татьяну — на трое суток. Как доказывалась её вина?
— Никак. Всего лишь в протоколе написано, что был проведён осмотр страницы в сети «Телеграм», где пользователь под именем «Татьяна Сизова» сделала публикацию с картинкой о месте и времени проведения массового мероприятия. Суд решил, что раз пользователя в телеграме зовут Татьяна Сизова, а на странице её фото, значит это она. И всё.
— Но ведь у неё номер к странице привязан. Можно же легко проверить через номер. Если у меня он есть, откуда-то, я добавлю её в список контактов и буду понимать: она это разместила или аккаунт фейковый.
— Да, таким образом можно это доказать, но этого не было проделано. Они просто осмотрели страницу в интернете, но никого не устанавливали. Имя её, фото её, значит она.
— То есть чисто гипотетически завтра сотрудник полиции создаст фейковый аккаунт любого человека, поместит туда его фотографию — и этого будет достаточно, чтобы суд отправил человека за решётку?
— Собственно, примерно это и произошло по смыслу доказывания. Я об этом в суде и говорил: нет никаких проблем создать любую страницу, назвать любым именем и поставить любую фотографию. Вы правильно размышляете.
— И что вам на это судья ответил?
— Ничего. Вы же видите, что ответил суд.
— А где Климов и Сизова находятся сейчас?
— Там, где третий отдел полиции. Климов в спецприёмнике, а Сизова в ИВС.
— Как там у Климова условия? Сколько человек у него в камере? Есть ли у него еда? Дают ли ему мыться?
— Камера у него рассчитана на троих, сидит он с одним человеком. Условия, насколько мне известно, там удовлетворительные. Однако в первое же утро неизвестное лицо передало ему передачу, якобы, некая гражданка Украины. Тридцать литров (максимальный лимит по весу в месяц — 30 кг, прим. Б1) воды «Красиво», шесть бутылей по пять литров. Из-за этого родственники и знакомые Климова не смогли передать ему еды. Кто-то из недобрых побуждений сделал ему такое.
— А не может он от этой воды отказаться, чтобы продолжать получать передачи?
— Насколько мне известно, нет. Я думаю, что об этом никто не думал, когда принимал законы, что может сложиться такая ситуация, но она сложилась.
— А Татьяну не подставляли?
— Нет, в отношении Татьяны никто такого не делал, ей получилось всё передать. Она, кстати, находится одна в камере.
У неё играет радио ВГТРК, не музыкальное. Большое испытание для оппозиционера такое слушать. А ещё Татьяна должна была, как и Максим, сидеть в спецприёмнике, но там не было мест, поэтому её поместили в изолятор временного содержания. Находится это всё практически в одном месте, по условиям тоже примерно одинаково, питание тоже.
А ещё хочу добавить, что данные постановления суда будут обжалованы. Жалобы я пишу, в ближайшее время направляю.
— Кстати, про постановления суда. Я правильно понимаю, что в других регионах были штрафные санкции, а у нас суды назначали либо арест, как Климову и Сизовой, либо обязательные работы, как студентам БУКЭПа?
— Нет, неправильно. Двоим задержанным вчера были выписаны штрафы по 10 тысяч рублей. Ещё у двоих суд будет только в четверг. Суд назначал студентам обязательные работы исходя из того, что у них нет работы, суд не стал назначать им штраф из-за отсутствия источника дохода. Если бы они были в состоянии рассчитаться, то тоже получили бы штрафы.
— А ещё вот была задержанная Наталья Шолохова, у неё был какой-то дурацкий протокол, куда просто скопипастили какой-то левый шаблон, не имеющий отношения к её задержанию, фигурирует в нём Иванов Иван Иванович. Это вообще как?
— Это ещё раз подтверждает, что подход ко всему оформлению материалов, сбору доказательств был чисто формальным. Им важна была скорость и количество, но не качество. И при таком подходе страдает легитимность судов. И это большая проблема.
